Статьи

Мастер из сказки.
( о Костицыне Леониде Алексеевиче)

Сколько раз доводилось бывать в Кукобое, столько раз он удивлял меня какими-то новинками. В бывшем райцентре Первомайского района я открывал для себя новые культурные и духовные ценности. С удивлением и каким-то необъяснимым внутренним трепетом разглядывал, например, великолепный Спасский собор — творение самобытных мастеров.
         А еще меня привлекала сама местность села, его чудесное географическое расположение. Отвесный склон, поросший корабельным сосняком, спускался прямо к Ухтоме.
         Я часто бродил по улицам Кукобоя, разглядывал дома старинной застройки, любовался, садами. И вдруг попал на небольшую улочку с непонятным названием «Хабарово». Что это? Ошибка? Оказалось, нет. Рядом с Кукобоем была такая деревенька Хабарово, но вскоре село расширилось и поглотило эту деревеньку.           
         Хабарово небольшое  — улица в два ряда домов. Я шел и думал: а не пора ли переименовать это Хабарово, присвоить улочке какое-нибудь имя? И вот в своих раздумьях наткнулся на... сказку.
         Да, да, я вовсе не оговорился. На краю деревни передо мной стоял словно созданный по мановению волшебной палочки терем-теремок. Вся из разноцветных столбиков и вензелей калитка вела прямо к парадному подъезду, у дверей которого, словно у портала, застыли перед прыжком деревянные фигуры львов.
         Я несколько раз прошел мимо дома, постоял, издали разглядывая это   творение человеческих рук, и все боялся переступить порог калитки, опасался, что хозяева посадили охранять такую красоту отнюдь не деревянную собаку.
         Прошло несколько лет, и все же мое лгобопытство побывать в доме-тереме победило страх перед сторожем. В морозный декабрьский день я отворил чудо-калитку и... никакого страшного пса не обнаружил.
            Рассказав потом об этом хозяину дома Леониду Алексеевичу Костицыну, я даже смутился от того, как он, выслушав меня, громко рассмеялся: «Да на кой же ляд мне пса-то держать! Ведь не для себя всю эту красоту мастерил, для людей. Пускай приходят, смотрят. В наше трудное время красота особенно нужна. Не мы, умные головы сказали, что красота спасет мир!».
Леонида Алексеевича я застал за странным, на мой взгляд, занятием. Сидя за  столом, маленьким ножичком он вырезал на обыкновенной доске, из каких обычно колотят ящики для торговли, что-то невероятное.
- Что же получится из этой доски? — не сумев сдержать удивление, спросил я.
- А что угодно, любую вещь или поделку смастерить смогу. Вон,  смотрите,  что может получиться из  обыкновенной, никому  не нужной доски, —  показал он куда-то вверх. Я поднял голову и ахнул.
         Вы можете мне не поверить, но я оказался в  положении кузнеца Вакулы из гоголевской «Ночь  перед рождеством», когда его, неотесанного мужика, запорожцы взяли  во дворец к царице. Как  разглядывал Вакула-кузнец невиданные апартаменты, так и я вперил  свои глаза в изумительные творения рук Леонида Алексеевича.
         В комнате-кухне два  окна. На них на гардинах тюлевые занавески.  А вот гардины сделаны  из стволов тоненьких  берез, креплениями для  которых служат мордочки сказочных героев,  умело выделанные из  березовых наростов.
         В углу комнаты отличный шкаф для посуды,  изрезанный замысловатой резьбой. Да что шкаф, маленький шкафчик и тот загляденье. На его дверцах персонажи сказки Корнея  Чуковского «Доктор Айболит».
Но не только сами шкафы сделаны руками Костицына. И посуда в них тоже самодельная — мясорубка, солоницы и песочницы, кувшины там разные, И все в рисунках.
         Одним словом в доме Леонида Алексеевича я насчитал так мало предметов домашнего обихода заводского и фабричного изготовления, что даже забыл сколько, Телевизор, холодильник, газовая плита...
         Зато все столы, стулья, табуреты, кровати Костицын смастерил сам. Как, когда и где научился он этакому дивному ремеслу?
           — Жизнь научила, —- говорит Леонид Алексеевич. — Вот раньше у  россиянина и не было  ничего, а Россия пела.  Теперь же только стонет.  Позавозили всяких заморских товаров, словно  мы сами диковинки не можем делать!
         Да, не приемлет душа Леонида Алексеевича иностранных товаров. Он гордится самобытными русскими мастерами. Гордится и гордился всегда.
         Судьбу свою Костицын пошел искать на стороне. Поехал в город, а и города-то никогда не видел. Паровоз — так тот вообще в диковинку показался.
         В Ленинграде Костицын окончил школу ФЗУ, а потом поработал несколько месяцев и убежал. Не нравилось ему работать «по мелочевке», хотелось «по-крупному» — с металлом. А еще была у Леонида мечта поработать на монетном дворе. Да куда там. НКВД сто раз перепроверит данные: кто таков, откуда. Но молодому мастеру повезло, и он попал на Ленинградский монетный двор.
Война застала меня в Ленинграде, — лицо собеседника делается суровее. — Что такое блокада, рассказать не смогу, это надо пережить самому...
         После ранения Леонид Алексеевич приехал в родные места. Настал срок своей семьей обзаводиться, не все под отцовским крылом жить. Вот и задумал молодой Костицын избу рубить. А мужики из Фоминского тут как тут: «Не серчай, Ленька, поможем с лесом!»
         - Да на что же я его покупать-то буду, если денег в кармане ни гроша, -  говорю мужикам.
- Да подождем мы с деньгами-то, ты давай, старайся, — молвили мужики.
Вот так всем миром и срубили Костицыну дом. А уж отделывать он его
    начал один.
         — Да так до сих пор и отделывает, — смеется супруга Леонида Алексеевича. — То тут ему не так, то там.
         А между тем к необыкновенным рукам Костицына потянулись люди. Детишкам очень нравилось наблюдать за его работой. Рассядутся вокруг и смотрят. А вечером, глядишь, и у них в руках пилы да лобзики появятся,
         — Пришли как-то из школы и пригласили меня на работу, — вспоминает Костицын. — Я не отказал, только предупредил, что детишек люблю, а вот работать с ними не приходилось.
         — А ты попробуй, попробуй, — советовали
   Костицыну.
         И попробовал. Аж 43 года отдал обучению детей трудовому воспи нию. Не только все силы, но и всю душу, все свое мастерство старался передать им. Так ведь не давали.
         — Помню, как-то бывший председатель исполкома Кукобойского сельсовета Н.А. Градусов приходит ко мне и говорит, что, мол, первому секретарю райкома партии для какого-то чиновника в область подарок- сувенирчик нужен.
         — Нет, — говорю Градусову,— извините. Вы мне не очень-то большую помощь в организации мастерской оказывали, материалами не помогали.
         Этот отказ Костицыну не забыли. Школьная мастерская была буквально разгромлена. Детишкам стало негде заниматься.             
         Леонид Алексеевич никогда не учил детей делать плохо. Покажет, бывало, на уроке труда им худой стул и скажет, что какой-то проходимец - директор  этого предприятия стулья не для населения выпускает, а для отчета и денег. Так делать нельзя. И такие ненавязчивые нравоучения, представьте себе, шли ребятам на пользу.
         А потом с Леонидом Алексеевичем мы пили чай с медом из шумевшего самовара. Костицын отодвинул рукой чашку, достал обрубок дерева и показал его мне.
       — Ничего не замечае-те? — хитро прищурив  глаз, спросил он.
         — Ничего…
         — А между прочим из  этой деревяшки вот такую (он поднял вверх  большой палец) поделку  смастерить можно.
         — Дедо, а дедо, — потрепал за рукав подошедший внук. — А ты мне на Новый год чего-нибудь сделаешь?!
         — Обязательно.
         — А чего, дедо?
         — Пока секрет, но что-нибудь удивительное.
         — Из сказки?
         — Из сказки, внучек, из сказки.

         Призыв. – 1991. -  1 января                              Е. Елисеев